Анна Кононова: «Деятели культуры и науки несут ответственность перед обществом»

Собрать и сохранить

Вещи изымаются из оборота и становятся памятью эпохи – в этом классика жанра, которая никогда не поменяется, иначе музей перестанет быть музеем. Потому и ценность его традиционно определяется коллекциями и фондами. И все же он не просто хранилище шедевров или место для посещения туристами. На ваш взгляд, в чем заключается миссия музея такого уровня, как НХМ?

– Сохранение, профессиональный отбор редкого искусства, реставрация, атрибуция – все эти функции, безусловно, стоят на пьедестале. Но в первую очередь – формирование духа народа, всей нации. Функция любого музея в принципе очень синтетическая и сегодня не может ограничиваться узкими рамками. Тем более миссия НХМ – крупнейшего в стране собрания изобразительного искусства, которое в том числе представляет нашу национальную культуру в масштабах всего мира. И в этом смысле в просветительской и воспитательной работе со всеми аудиториями – начиная от самой младшей и до почтенного возраста – нужно опираться на то, что важно для страны, ведь через каждое мероприятие, выставочный проект идет трансляция определенного мировоззрения, миропонимания и мироощущения. Поэтому я в том вижу свою задачу – и ставлю ее перед научными сотрудниками, – чтобы отбор велся тщательно. Учитывались профессиональный уровень авторов и то, что они хотят привнести в мир через свое творчество.

• – Говорят, произведение становится ценным, когда его купил музей. Как в современных веяниях увидеть шедевр?

– По опыту мира мы уже знаем, что может быть много ошибок. Иногда промахи невозможно отследить в силу мейнстрима, иногда – потому, что представители культуры и музейного дела не называют ошибку ошибкой. Современность дает слишком большой спектр тенденций, из-за чего стирается граница. Творческое сообщество сейчас разделилось. Одни считают, что все возможно: и разные авторы нужны, и течения, и разный уровень профессионализма. Вторые, они, к слову, в меньшинстве, акцентируют внимание на ответственности художника перед зрителем и обществом. Я отношусь ко вторым. По моему мнению, ответственность лежит сегодня на всех деятелях культуры и науки. Что транслирует в мир художник? Какую идею вкладывает, в том числе и неосознанно? Потому что здесь, как в праве: незнание не освобождает от ответственности. Заложенный автором образ – абстрактный, реалистичный, иносказательный, исторический – может нести как пользу, так и вред. Исследователь скажет «хорошо», и это станет эталоном на многие годы, брендом. Тут надо быть дальновидным. Это большая ответственность: что назвать шедевром и что отобрать. Может быть многофигурная, очень сложная по задаче картина, но в ней не сложился художественный образ, не состоялась техническая подача. А может – маленький этюд: просто блик солнца, падающий на ветку сирени. И он – шедевр.

Не вместо, а вместе?

• – Тем не менее мода в искусстве существует. Зрителей сегодня привлекают перфомансы, инсталляции, интерьерные декоративные работы. Они могут потеснить традиционные формы?

– Я бы не отнесла их к редкому искусству, которое необходимо как-то по-особенному подавать и лелеять. Это скорее тенденция некой игры, наслаждения, радости от самого творческого процесса. В нетрадиционном формате работают и многие известные художники. Искусство очень многогранно, но я все время возвращаюсь к экспертам, которые понимают разницу, где оно подлинное. В любом случае все современные зрелищные интерактивы будут существовать как параллельная реальность и не заменят традиционные формы воплощения, которые разговаривают с душой человека. Хорошая качественная живопись, например, никогда не оставит зрителя равнодушным именно потому, что там есть душа.

У меня самой в студенчестве был период, когда интересовалась разными тенденциями и формами. А в какой-то момент, оказавшись на выставке картин Витольда Бялыницкого-Бирули, час простояла возле небольшого полотна. Смотрела на лунную ночь, и слезы текли. Потому что вечное несравнимо с модой. Так же и во время поездки в Мадрид. Сначала соприкоснулась с богатством Прадо, где представлена обширная коллекция шедевров европейского искусства, потом несколько дней посвятила музею, в котором собраны современные произведения. Было что посмотреть и чем насладиться, но мне понадобилось вернуться в Прадо, чтобы оставить в памяти именно те эмоции и то послевкусие. Они другие.

• – С развитием высоких технологий по­явилась возможность подавать классику в современном формате. Например, в варианте виртуальной или дополненной реальности. Насколько интенсивно, на ваш взгляд, музеям сейчас стоит вкладываться в эти направления?

– Конечно, нужно идти в ногу со временем, использовать технологичные возможности взаимодействия с обществом, и прежде всего с молодежью. Она сейчас другая. Это надо воспринимать как факт. Причем сегодня, когда мир развивается семимильными шагами, заметна разница в возрасте даже в 3–5 лет. Молодежь живет в новом ритме и по-другому мыслить не может. Поэтому развивать технологии мультимедийного общения с аудиторией необходимо. Кстати, мы многое в этом направлении уже делаем и видим результат. Есть проекты с дополненной реальностью, когда шедевры на выставке оживают, и это вызывает огромный интерес у зрителей всех возрастов. А во время последнего форума по цифровому искусству музей был буквально переполнен молодыми людьми. Причем большинство из них признались, что впервые переступили порог НХМ. Для нас это ценно: в следующий раз они придут потому, что их позовет, заинтересует нечто другое – иной глубины, более масштабное, экзистенциальное, философское…
Юбилеи и премьеры

• – Этот год для музея особенный. Его уже открыла впервые выставленная экспозиция афиш и фотографий. Чем еще планируете удивлять зрителей в юбилейном сезоне, ждать ли новых премьер?

– Их будет очень много. В каждом проекте мы намерены демонстрировать от 10 до 15–20 новых вещей, которых еще не видели ни площадка НХМ, ни белорусы, ни мир. Коллекция музея громадная – свыше 30 тыс. экспонатов. Традиционно она презентовалась, выставлялись редкие вещи. Однако сейчас мы намеренно усиленно работаем над количественным показателем. Поднимаем из сакральной зоны на свет достаточно большой пласт новых для зрителя произведений. Это очень трудоемкий процесс, требует специальной реставрационной подготовки. Тем не менее в юбилейный год именно эти премьеры станут лейтмотивом.

Будет и много экспозиций к юбилеям народных художников, совместных проектов с русскими музеями. В качестве доминанты к ноябрю готовим выставку «Потери и возвращения», посвященную нашим коллекциям. Зрители увидят более 200 вещей и предметов: возвращенных после оккупации шедевров – живопись, графику, декоративно-прикладное искусство. И в виде очень редкого, эксклюзивного фотоархива будут демонстрироваться произведения, которые сохранились только на снимках.

• – Юбилей НХМ совпадает со знаковой для страны датой – 80-летием освобождения от немецко-фашистских захватчиков. Что в планах к 3 июля?

– Готовим в нашей галерее большую выставку студии военных художников при Доме офицеров Вооруженных Сил Беларуси. В ее рамках пройдет много патриотических проектов. И буквально на днях в Национальной библиотеке выставляли экспозицию «Беларусь освобожденная: заповедь 1944-го» – произведения военных и послевоенных лет.

• – Кстати, мы вспомнили еще не обо всех юбилеях этого года: 1 мая отмечается 120-летие профсоюзного движения. Смею предположить, в запасниках НХМ найдется немало работ, посвященных человеку труда. На ваш взгляд, эта тема в выставочном формате могла бы сегодня вызвать интерес широкого зрителя?

– В фондах закрытых коллекций обилие таких произведений изобразительного искусства. Особенно советского периода. Представлены они и на постоянной экспозиции. Думаю, идея замечательная. Было бы интересно ее обсудить.

В тему

История Национального художественного музея Беларуси началась в 1939 году с создания в столице Государственной картинной галереи БССР. За очень короткий период была собрана шикарная коллекция: не только предметы, представляющие культурную ценность как наследие, но и произведения высокого художественного уровня.

На начало Великой Отечественной войны фонды насчитывали более 2,7 тыс. экспонатов. Однако им была уготована трагическая судьба. Коллекцию не успели эвакуировать. Практически все культурное богатство предстало перед захватчиками. Среди влиятельных людей фашистской Германии развернулось соперничество. В Минск прибыли две важные особы – Ганс Поссе, директор Дрезденской галереи и лицо, уполномоченное создать личный музей Гитлера, а также Кай Мюльман, особо уполномоченный по учету культурных и художественных ценностей на восточных территориях. Лучшие предметы и полотна конфисковали, отправили в рейх и Кенигсберг. К сентябрю 1941-го собрание галереи было практически утрачено. После войны удалось возвратить лишь небольшую его часть.

После освобождения Минска, несмотря на то, что здание галереи уцелело, ее разместили во временных помещениях Дома профсоюзов на площади Свободы, 23. Музей в те годы буквально восстал из пепла. Белорусское правительство выделило немалые средства на закупку произведений, плюс – помогли российские музеи.

В 1957 году картинная галерея получила новое название (Государственный художественный музей БССР) и новое здание, возведенное по проекту Михаила Бакланова (нынешний центральный корпус НХМ с колоннами на ул. Ленина, 20). К слову, оно строилось на протяжении 8 лет и стало одним из первых музейных зданий в истории советской архитектуры.

Статус Национального художественного музея Республики Беларусь учреждению присвоен в 1993-м, через 2 года после распада СССР и провозглашения независимости Беларуси. А в 1999-м Президент страны Александр Лукашенко во время посещения НХМ поддержал идею создания музейного квартала и взял на контроль ее реализацию. В 2006-м глава государства торжественно открыл новую пристройку, а в 2021-м музейный комплекс получил выставочный и реставрационный корпуса.

В дальнейших планах – реставрация исторического и административного зданий, являющихся памятниками историко-культурной ценности середины ХХ века,
и обустройство музейного дворика.

Наталья КОВАЛЕВА
Фото Степана ТЮШКЕВИЧА