Двести метров до свободы

Побег из Новогрудского гетто считается самым массовым и успешным в оккупированной Европе. Свыше 200 узников за несколько месяцев выкопали тоннель и 26 сентября 1943 года покинули ненавистное место. О тех событиях рассказывает Музей еврейского сопротивления, созданный в бараке бывшего гетто на улице Минской.

– До войны в Новогрудке жили около 6 тысяч евреев – порядка 70% населения. Когда немцы 4 июля 1941 года захватили город, сразу ввели антиеврейские законы: «жиды» обязаны были нашить на одежду желтую метку, им запретили ходить по тротуарам и контактировать с другими людьми, – поясняет историк-краевед, начальник отдела идеологической работы Новогрудского райисполкома Наталия Жишко. – 9 июля из домов вывели 100 евреев и под музыку расстреляли каждого второго. После в этом же месяце убили еще 52 мужчин. В декабре оставшихся в живых согнали в гетто.

7 августа 1942 года оккупанты провели вторую зверскую расправу. Наталия Жишко рассказывает, что, по разным данным, в тот день за городом расстреляли от 3 до 5 тысяч человек. Вместе с убитыми в выкопанные рвы падали раненые. Местные жители вспоминали, как над этим местом «стонала земля». Перед казнью провели селекцию и отобрали тех, кто имел профессию и мог быть полезен. Порядка 500 евреев-специалистов поселили у мастерских на Минской улице (тогда – Кореличской).

«Трудовой лагерь» обнесли колючей проволокой и высоким деревянным забором. По периметру стояли вышки для охраны, на здании бывшего воеводского суда установили прожектор. Никто не имел права покидать территорию, после захода солнца было запрещено даже выходить из бараков. Узники стали бесплатной рабочей силой в кузнице, столярной, сапожной, швейной и слесарной мастерских.

В начале мая 1943 года в гетто на Минской провели очередную массовую «акцию» – расстреляли более 250 человек, в основном женщин и детей. «Те, кто был в гетто, могли видеть расправу. Я видел, как расстреляли мою жену и других. Я видел жену своего брата. Она повела на смерть своего сына, держа его за руку» (из воспоминаний Зейделя Наума Кушнера).
Жестокая бойня подтолкнула выживших к массовому побегу. Обсуждали разные варианты, и тогда сапожник Рахмиэль впервые озвучил идею строить тоннель.

Путь длиною 48 минут

Работы начались примерно в середине мая. Вход в тоннель делали в одном из бараков. Естественно, никаких строительных материалов и специальных инструментов не было. Сперва копали тем, что было под рукой: посудой (мисками, тарелками, ложками), палками, гвоздями. Иногда получалось на ночь взять инструменты из столярной мастерской. После смогли сделать несколько лопат. Они были острыми и, что важно для работы в ограниченном пространстве, с короткими ручками.

Решено было строить тоннель высотой и шириной около 70 см, что позволяло ползти на четвереньках, копать же приходилось лежа. Всего в создании прохода участвовало около 50 человек. Под землей было жарко, темно и не хватало воздуха. Используя маленькие кусочки украденной проволоки, в тоннель провели электричество. А чтобы решить проблему с дыханием, сделали трубки-воздуховоды конусообразной формы. Благодаря этому их немного легче было протолкнуть наружу и обеспечить хоть небольшой приток кислорода.
Землю сперва прятали на чердаке. Насыпав ее в небольшие мешки, по цепочке, чтобы не шуметь, передавали наверх. В этом «конвейере» было занято около 60 человек. Когда места под крышей не осталось, в бараке сделали фальшивые (двойные) стены и помещали грунт между ними. Под предлогом того, чтобы поддерживать в гетто порядок, попросили у немцев разрешения выкопать новые туалеты и выносили землю во двор.

– За два месяца, к началу августа, узники прокопали порядка 100 метров тоннеля, который вел в поле за пределами гетто. Росшие там хлеба уже успели сжать – укрыться было негде. Это стало одной из причин, почему выход решили подвести ближе к лесу и продолжили работу. Чтобы предотвратить обвал, из деревянных нар делали опоры, использовали и куски дерева, вынесенные из мастерских, – продолжает Наталия Жишко. – Санитарные условия в бараках были настолько ужасные, что туда не заходили охранники. Это дало возможность сохранить замысел в тайне.

Тоннель длиной более 200 метров был готов к 20-м числам сентября. Первоначально побег планировали на 25 сентября. Из-за ясной погоды его пришлось перенести на следующие сутки. Воскресенье выдалось солнечным, но откладывать намеченное уже не стали. Беглецам повезло – к вечеру небо затянуло тучами и полил дождь. По предварительным расчетам, нужно было где-то 48 минут для того, чтобы преодолеть расстояние.

Из этого ада бежали более 200 человек, но выжить удалось не всем. Есть версия, что из-за оставленной кем-то лампы барак загорелся, прибежали охранники и обнаружили, что внутри никого нет. Началась стрельба. Часть беглецов, дезориентированная из-за темноты и страха, побежала в обратном направлении.

Большинство выживших примкнули к еврейскому партизанскому отряду братьев Бельских, который с лета 1942 года действовал вблизи Новогрудка. Его командир Тувия Бельский принимал всех: женщин, стариков, инвалидов – неважно, мог человек держать в руках оружие или нет. Спасение одной жизни он ставил выше уничтожения десяти врагов.

Желанию жить посвящается…

Мемориальная экспозиция в бараке на Минской создана в 2007 году по инициативе Джека (Иделя) Кагана, который подростком прошел через новогрудские гетто и единственный из всей родни выжил, эмигрировал в Великобританию. Он не только выделил средства, но и помог собрать воспоминания очевидцев, поделился личной историей.

– Во время неудачного побега из гетто на Пересеке парнишка обморозил пальцы ног, – рассказывает Наталия Жишко. – Чтобы избежать заражения, их пришлось удалить. Ампутацию без какого-либо обезболивающего провел местный врач. На протяжении нескольких месяцев Идель не мог ходить. Несмотря на пережитое, он участвовал в строительстве тоннеля и спасся. Мне повезло встретиться с Каганом лично, он с большой благодарностью вспоминал белорусов. Зная, что их семьям за это грозит смерть, женщины все равно помогали еврейскому парню, укрывали и давали еду.

В музее воссозданы помещения, в которых ютились евреи. Зарешеченные или забитые досками окна. Грубо сколоченные деревянные нары, на одном ярусе которых могли спать 9–10 человек (на каждого приходилось всего около 65 см). В витринах представлены личные вещи. Центральная экспозиция включает сведения об участниках строительства тоннеля, отряде Бельского и помогавших евреям местных жителях.

Среди экспонатов можно увидеть фото 12-летней Михле Сосновской, ставшей прототипом установленного у входа памятника. Родители на последние деньги подкупили охрану, чтобы девочку с подружкой выпустили за территорию. Детям удалось покинуть гетто, но их увидели и сдали немцам. Девочек в тот же день расстреляли. Композицию «Желанию жить» создал гродненский скульптор Владимир Пантелеев. Спонсором выступил предприниматель Сергей Коваль, который таким образом хотел почтить память всех находившихся здесь детей.

Свой вклад в сохранение памяти внесли потомки Зейделя Кушнера, который с двумя дочерьми спасся из гетто, потеряв там жену и сына. Внук Зейделя – Чарльз Кушнер – живет в США, его правнук – зять Дональда Трампа. На средства Кушнеров около пяти лет назад вблизи музея открыли Стену памяти. На ней установлены таблички с именами людей, бежавших через тоннель. Возле – сквозные окошки или каменные выступы: первые символизируют, что жизнь человека продолжилась, а вторые – что он погиб при побеге или пропал без вести.

– Музей еврейского сопротивления – это место скорби, но это и место надежды, символ стойкости и силы духа, – замечает Наталия Жишко. – Спасение людей из гетто доказало: объединившись, можно сделать невозможное.

Елена КАЯЧ, фото автора